Популярные темы
- - Мама, ты что?! Что ты делаешь? – Лена чуть не плакала, глядя, как мать выбрасывает из шкафа немудрящие ее пожитки. Людмила Лаврова Красное платье в горошек, Ленино любимое, небрежно брошенное на пол, тут же привлекло к себе внимание младшего брата, который сидел на полу. Павлик ухватил край пояса и сунул в рот. – Не надо, Павлуша! Отдай! - Тряпку пожалела! – Наталья швырнула Ленины джинсы к остальным вещам, и захлопнула шкаф. – Выметайся! - Да куда, мам? Куда я пойду? Да еще на ночь глядя? Что ты творишь? - Что хочу - то и творю! Я в своем доме! А тебе здесь не место! - А я? Разве это и не мой дом тоже? - Нет, милая моя! Своего у тебя ничего здесь нет! – Наталья взяла на руки сына и вытерла ему нос подолом Лениного платья. – Ничегошеньки! И хватит мне нервы трепать! Только-только я свою жизнь налаживать стала, как ты мне все испортить хочешь? Не будет этого! - Мам, что я тебе порчу? Что?! - Перед Вовчиком кто хвостом крутит? Не ты? - Мама! – Лена закричала так, что Павлик вздрогнул, испугавшись, и расплакался. – Что ты говоришь?! Ты себя слышишь вообще?! - Прекрасно слышу! Хватит! Я все сказала! Чтобы через пять минут тебя здесь не было! Наталья пнула дверь ногой и вышла из комнаты, а Лена растерянно застыла, не понимая еще, что произошло только что. Кажется, ее выгнали из дома… Голова работать категорически отказывалась. Лена пыталась ухватиться хоть за какую-то мысль, которая даст отсчет двигаться дальше, но они порхали рваными клочьями, не давая сосредоточиться. За дверью раздался рев Пашки и Лена, наконец, опомнилась. Брат плакал так горько, что она невольно дернулась к двери. Это ведь была ее обычная забота – успокоить, отвлечь чем угодно, лишь бы перестал кричать. Новый муж матери не выносил, когда его сын начинал плакать. Его раздражали детские слезы, да и вообще все, что связано было с ребенком. И Лена, которая выросла совсем иначе, в любви и заботе со стороны всей семьи, не понимала, что творится с матерью в такие моменты. Вместо того чтобы взять на руки сына и успокоить, она тут же отдавала ребенка Лене и уходила к мужу. - Займись! Взрослая уже – вот и помогай! Взрослая… Еще вчера она была балованной папиной и маминой дочкой, а сегодня вдруг стала отрезанным ломтем, как называет ее теперь мать. В последние два года все происходило так быстро, что Лена не успевала за событиями, которые одно за другим меняли их семью. Сначала ушел после инфаркта отец. Несправедливо и глупо, потому, что его можно было спасти, окажись рядом с той остановкой хоть один человек, которому было бы не все равно. Еще молодой, ведь отцу Лены не было и пятидесяти, хорошо одетый и совершенно не похожий на бродягу, он пролежал рядом с этой остановкой больше часа. А вокруг шли люди… По своим, каким-то очень важным делам… Спешили, наверное… Никто не подошел, не вызвал скорую. Да и просто не спросил – нужна ли помощь… Возможно решили, что пьян или не в себе, раз #опусы спит посреди улицы в ноябре вот так. А когда какая-то женщина все-таки тронула его за плечо, пытаясь помочь, было уже поздно. Лена отлично помнила, как отреагировала тогда на все это мама. Она словно застыла во времени и пространстве, молча и отрешенно. Лена плакала, пыталась докричаться до нее, но ей это так и не удалось. Без единой слезы Наталья проводила мужа, а потом заперлась у себя в комнате, совершенно забыв про дочь, которая осталась совершенно одна. У них не было родственников, а друзья родителей давно стали лишь приятелями, которые появлялись изредка по большим праздникам, а потом снова надолго исчезали, не напоминая о себе и никак не участвуя их жизни. Лена помнила, как родители гордились тем, что у них крепкая семья и никто им не нужен. Что они есть друг у друга и этого достаточно. Лена поначалу тоже так думала и очень не любила, когда в дом приходили гости. Зачем они здесь? Ведь и без них хорошо. Это длилось до тех пор, пока Лена не пошла в первый класс. Почему-то мальчишек в их классе оказалось куда меньше, чем девчонок и Лену посадили за одну парту с маленькой, юркой девочкой. Длинные черные косы чуть не в руку толщиной, которые были настолько тяжелыми, что девочка эта ходила с гордо поднятой головой, мгновенно стали предметом Ленкиной зависти. Еще бы! Свои-то светлые легкомысленные кудряшки она терпеть не могла. Сколько мама с ними не билась, пытаясь заплести их гладко и красиво, они все равно венчиком торчали вокруг головы, за что Лену с самого первого дня прозвали в классе «Одуванчиком». Косу соседки Лена решилась тронуть только через два дня, когда та, сердито откинув украшенное пышными бантами богатство за спину, пробурчала: - Надоели! Обрежу! Даже если мама ругать будет. Лена тогда, не думая, протянула руку, погладила черный глянец, который струился по спинке стула, и прошептала: - С ума сошла? Это же так красиво! С этого дня началась их дружба с «Лейкой». Так в классе стали называть Лейлу, ту самую обладательницу волшебных косичек, которые покорили Лену. Лейла была четвертой дочкой в большой многодетной семье Варданянов. Когда Лена впервые попала в их большой, странно-несуразный, растекшийся в разные стороны пристройками, дом, который стоял особняком от всех других, занимая сразу три участка, она оглохла и ослепла разом от количества взрослых, детей, стариков и младенцев на квадратный метр. Долго пыталась разобраться в Лейлиной родословной, пробуя понять, кто и кем кому приходится. Но, ей это так и не удалось. Она знала маму Лейлы, которая без всяких разговоров сразу с порога усаживала любого, кто пришел в дом, за стол и кормила так, что потом можно было передвигаться только ползком и то недалеко. Знала сестер и братьев Лейлы, которые, несмотря на большую разницу в возрасте и интересах, всегда готовы были помогать друг другу. Так старший ее брат, глядя, как они страдают над алгеброй, садился рядом и в два счета объяснял то, что было непонятно, а старшая сестра Лейлы учила готовить. Лену удивляло, что даже маленькие девочки в семье Лейки умели в два счета замесить тесто и напечь вкуснейших пирогов, а ее саму мама к кухне даже близко не подпускала. Говорила, что рано. Попадая в дом Лейлы, Лена быстро поняла, что родственники и друзья - это вовсе не так уж плохо. Позже она, конечно, узнает, что бывает и по-другому. Когда даже близкие люди становятся совсем чужими, но пока до этого было еще далеко и Лена с удивлением смотрела на горы подарков, которые получала Лейла на праздники. Причем не только на день рождения, а на любой праздник, который случался здесь. А их было очень много. И в этой семье детей баловали по поводу и без. Даже в день рождения двоюродной бабушки Лейка могла получить кучу конфет, новую кофточку и ленточки. - Почему? Ведь сегодня не твой праздник? – Лена удивленно смотрела на подругу, которая крутилась перед зеркалом. А Лейла так же удивленно смотрела на нее. - Ну и что? Разве обязательно чего-то ждать, чтобы порадовать тех, кого ты любишь? Ой, погодите-подождите, вот новый год придет, тогда подарки будут! – Лейла заливалась колокольчиком и Лена невольно начинала смеяться вместе с ней. Мама Лены эту дружбу не одобряла. Ей не нравилась Лейла, а если бы она увидела ее дом, что Лене точно навсегда запретили бы ходить к подруге в гости. Но, к счастью, мама много работала и Лене достаточно было забежать домой после школы, чтобы быстро съесть тарелку супа, или родители сразу поймут, что она не обедала, а потом унестись туда, где на большой просторной кухне ее назовут как-то ласково, накормят вкусным пирогом или персиковым вареньем, а потом будут долго объяснять, как правильно варить его. И этих встреч Лена ждала как воздуха. Здесь ей было легко и спокойно. Здесь ее ждали. Именно родственники подруги, узнав, что случилось в семье Лены, в тот же вечер прислали двух старших братьев Лейлы, которые принесли деньги и помогли с организацией. Мать Лены даже из комнаты выходить не хотела. А, когда пришлось, молча делала все, что ей говорили, сердито поглядывая на парней, которые, не обращая внимания на ее недовольство, отвезли куда нужно, помогли оформить документы и прочее, а потом доставили домой. Лейла пыталась хоть как-то успокоить Лену, которая плакала не переставая, а потом бросила эти попытки и разревелась вместе с ней, роняя слезы в тесто, что месила для пирожков. Она наготовила столько, что места в холодильнике не хватило и пришлось просить соседку о помощи. На следующий день Лена все время видела рядом с собой мужчин из дома Лейлы. Их с мамой сопровождали, попутно решая какие-то мелкие проблемы и вопросы, оберегая и не давая сорваться. Наталья не обращала на это внимания, а Лена запомнила очень хорошо. На ее вопрос потом, Лейла спокойно сказала: - А как иначе? Ты же нам не чужая. И мужчин у вас в доме больше нет. Кому-то нужно было помогать. А еще через полгода Лейлу выдали замуж. Лена тогда даже дар речи потеряла, а когда смогла говорить, накинулась на подругу с расспросами и упреками: - Ты в своем уме? Какой замуж? А учиться? Ты же врачом стать хотела? Передумала что ли? - Нет. Почему передумала? – Лейла разворачивала хрустящую бумагу, в которую была упакована длинная воздушная фата. – Буду учиться. Папа с моим женихом уже обо всем договорился. - Не понимаю! Какой смысл так рано выходить замуж? Ты так его любишь, что дня прожить не можешь без него? Лена осеклась, когда увидела с каким удивлением на нее посмотрела Лейла. - Да я его видела от силы раза два. Какая любовь, Лен? Пока еще так, интерес просто. А вот дальше будет все остальное. - Лейка, ты сама себя слышишь? Как так можно, а? - Так у нас принято. Родители выбирают, а наше дело сделать так, как они говорят. - Но, почему? Средневековье какое-то... Разве родителям потом жить с твоим мужем? А если ты его не полюбишь? Как тогда? - Не знаю, Лен. – Лейла со вздохом свернула фату, укладывая ее обратно в коробку. – Но, разве мои мама и папа могут пожелать мне плохого? - Нет… - Вот и я так думаю. Они хотят, чтобы у меня появился свой дом, своя семья. Что же в этом плохого? И если они хотят, чтобы у меня было все хорошо, то и жениха мне выбирать будут очень тщательно. Я это точно знаю. Лена тогда не нашлась, что ответить. На свадьбе подруги она чуть не ревела, но держалась. А вот, когда узнала, что Лейла уезжает учиться в Москву, где родители ее мужа уже купили им квартиру, расплакалась так, что долго не могла успокоиться. - Как я буду без тебя? - А я? - Ты теперь замужем. У тебя есть кому о тебе позаботиться… - Лен, если будет совсем плохо – приезжай. Что-нибудь придумаем. На тот момент в жизни Лениной мамы уже появился злополучный Вовчик и Лейла с тревогой наблюдала за тем, как Лена тянет время, не спеша домой из училища. - Что ты? Почему домой идти не хочешь? Лена не знала, что ответить подруге. Не рассказывать же ей, как новый муж матери подкарауливает ее в коридоре или на кухне... Как стала коситься на нее мама, которая после родов второго ребенка стала совершенно невыносимой. Как приходится запирать дверь в свою комнату, что очень сердит мать, ведь она в любой момент может принести маленького Павлика к Лене, чтобы та присмотрела за ним. И ей совершенно наплевать, что дочери утром на занятия. Конечно, брата Лена любит и готова помогать, но бессонные ночи, когда приходится часами ходить по комнате, укачивая плачущего братишку, не проходят даром. И она уже дважды падала в обморок прямо в коридоре училища, чем наделала много переполоха, а по группе поползли нехорошие слухи. Еще не окончив училище, Лена устроилась работать в больницу и немного выдохнула, ведь теперь были ночные дежурства и дома можно было не появляться сутками. Проводив Лейлу с мужем, Лена приехала домой и нарвалась на такой скандал, какого не было у нее с матерью никогда. Конфликт зрел как нарыв и Лена не понимала, как свести его на нет, как заставить маму слушать… А слушать Наталья не хотела никого, кроме себя. И, когда соседка по лестничной клетке, потрепав за щечку Павлика, сказала: - Какие же красивые дети у тебя получаются, Наташа. Что Павлик, что Леночка! Красивая девочка! Очень красивая! Жаль, отец не дожил, чтобы полюбоваться на такую красоту! Совсем невеста уже. Есть парень-то у нее? Не может не быть! Хоть и не видела ни разу ее с кем-то. Все бегает туда-сюда. Раньше на учебу, а сейчас еще и на работу. Нельзя же так, Наташа. Девочке надо свою жизнь устраивать. Что так задело тогда Наталью в словах соседки? Кто знает. Но, именно после этого, она выгнала дочь из дома и сейчас Лена собирала в сумку вещи, лихорадочно думая, куда идти. Если здесь ей места нет, то где оно – это место? Ее место? Куда ей податься? Ответа на этот вопрос у нее пока не было. Можно было бы, конечно, позвонить Лейле, но что она может сделать? И нервничать ей нельзя. Первенца все-таки ждет. Да еще и учиться успевает. Вот это характер! А у нее что? Даже собственной маме объяснить не может, что к чему. Лена оглядела комнату в последний раз, забрала с письменного стола фотографию отца, затолкала ее в сумку и смахнула слезы. Ну и пусть! Может быть так даже лучше. Она давно уже здесь чужая. Пусть мама налаживает свою жизнь. На кухне громко работал телевизор, и Наталья что-то готовила, сердито гремя посудой. Лена шагнула было в коридорчик, ведущий к дверям кухни, но остановилась. Что она скажет маме? Разве все уже не сказано? Разве можно простить то, что она только что услышала? Нет! Хватит с нее! Да, когда-то они жили хорошо, и мама ее любила, но теперь все изменилось и Лена здесь чужая. Во дворе было уже темно и девушка зябко поежилась, пряча нос в широкий шарф. Осень в этом году была поздняя, но, когда добралась до города, принялась наводить свои порядки так торопливо и энергично, что люди даже не успели сообразить, что происходит. Днем, по дороге с работы, Лена то и дело улыбалась, встречая то парня в шортах, то девушку в пуховике и шапке. Сама она еще накануне достала любимый шарф, подаренный Лейлой на последних новогодних праздниках, которые они провели вместе, и теплую куртку. Она всегда была мерзлячкой и теперь только порадовалась, что не придется возвращаться домой за теплыми вещами, ведь видеть мать ей больше не хотелось. Обида, пока еще маленькая, как зверек с цепкими лапками и острыми зубами, начинала царапать душу, выгрызая себе место, но Лена гнала от себя эти мысли. Не до того сейчас. Решить бы, что делать дальше… Остановка была почти пустой в это время. Пара запоздалых прохожих и большая дворняга – вот и все, кто встретился Лене по дороге к ней. Девушка поставила сумку на лавочку и спрятала озябшие руки в карманы. Машина, остановившаяся рядом, заставила ее вздрогнуть и сделать шаг назад. Мало ли? Конечно, еще не поздно и люди вокруг есть, но Лена больше не чувствовала себя в безопасности. - Лена? - Арсен! Лена чуть не заплакала от облегчения. Это был старший брат Лейлы. Тот самый, что объяснял им когда-то алгебру, а потом помогал хоронить отца. - Ты что здесь делаешь так поздно? На работу что ли? - Нет… Хотя… В больницу! Точно! Мне туда надо! - Ой, что-то ты темнишь, Лена. Случилось что? Почему ты с вещами? Арсен смотрел на нее так участливо, что Лена, сама не понимая как, выложила ему все. И про маму, и про Вовчика, и про то, что она теперь, кажется, живет на улице, ведь идти ей совершенно некуда. - Ясно! Садись! – Арсен, который всегда был немногословным, сел за руль и Лена, подумав мгновение, села в машину, думая, что он подвезет ее до больницы. Они ехали по ночному городу и молчали. Говорить не хотелось. В машине было тепло и Лена впала в какой-то ступор. Ей было сейчас спокойно. И, может быть потому, что она знала – это спокойствие ненадолго и вот-вот должно закончится, ей не хотелось даже шевелиться, ловя эти мгновения. Она смотрела в окно, снова пытаясь сосредоточиться и подумать о том, как быть дальше, но в ушах звучали только слова матери: - Тебе здесь не место! Она очнулась только тогда, когда поняла, что они едут вовсе не в сторону больницы. - Арсен, а куда мы едем? Мне же в больницу надо! - Ты там ночевать собралась? - Ну да! - А потом? Сегодня перекантуешься. А дальше, что делать будешь? - Не знаю пока… - А я знаю. Поэтому едем мы сейчас не в больницу, а в другое место. - Какое? - Увидишь! Высотка в тихом районе была огорожена красивым кованным забором. Машину Арсена охрана пропустила во двор и он, припарковавшись, кивнул Лене на вход в подъезд. - Нам туда. Лена, ничего не понимая, выбралась из машины и пошла следом за ним. Они поднялись на третий этаж, и Арсен позвонил в дверь какой-то квартиры. Ответа пришлось ждать долго. Лена переминалась с ноги на ногу, поглядывая на Арсена, но тот молчал, а спрашивать она не решалась. Наконец, дверь распахнулась и Лена увидела самую большую женщину, которую только встречала в своей жизни. - Бабушка! - Арсенчик! А почему без звонка? Женщина была не такой уж и большой, как поначалу показалось было Лене. Просто свободное платье и высокий рост создавали иллюзию того, что в дверях стоит этакий богатырь в юбке. - А это кто? Ой, погоди-ка! А я тебя знаю! Ты подружка моей Лейлы, да? Я на свадьбе тебя видела! Проходи, детка, что же ты стесняешься? Разве ты чужая? Не обижай меня! Лена шагнула за порог и ее обволокло тепло. Просторный коридор был выложен мраморной плиткой, а под потолком висела люстра с таким обилием хрустальных висюлек, что у Лены зарябило в глазах. Пока она оглядывалась по сторонам, Арсен успел что-то шепнуть бабушке, получил от нее кивок в ответ и ушел, коротко махнув на прощание рукой Лене. - Куда ты? – Лена не успела и слова сказать, как дверь за ним захлопнулась, и она осталась один на один с бабушкой Лейлы. - Что же ты на на пороге стоишь, а? Раздевайся и проходи! Попьем кофе, поговорим и ты мне расскажешь, почему такая красивая девочка осталась одна на улице в такой час. Разве дома у тебя нет? Разве мамы нет? - Кажется, больше нет… - Лена вдруг поняла, что силы у нее закончились и, опустившись на пуф, стоявший тут же в прихожей, вдруг разревелась так горько, что женщина, которая впустила ее в свой дом, замерла на мгновение, а потом подняла на ноги и крепко обняла, прижав к себе и гладя по голове. - Ай, ты моя маленькая! Разве так можно? Куда же небеса смотрели? Мимо тебя, что ли? Не плачь, девочка! Все образуется! Все хорошо будет! Вот увидишь! Слушай меня! Я знаю! Я все страшное в этой жизни видела и больше не хочу видеть! И тебе не дам! Она покачивала Лену как маленькую, а теплые руки водили и водили по волосам, успокаивая и даря защиту. - Идем! Я тебе такой кофе сделаю! Правильный сварю! Ты его выпьешь и все печали забудешь! Не насовсем, конечно, но ненадолго забудешь. Иногда паузы этой хватает. Чтобы дышать потом. Чтобы думать. Идем! Лена сидела на просторной красивой кухне и пила кофе из крошечной чашечки. Он был таким горьким, что собственные слезы не шли с ним ни в какое сравнение. Но, Лена почему-то продолжала делать глоток за глотком и слушать то, что ей говорила бабушка Лейлы. - Зови меня Сона. Так меня звали давно, когда я еще такой как ты была. Совсем еще девочкой, наивной, горя не знавшей. Жила с отцом и матерью, нянчила младших сестер и брата. Наш дом, наше место было далеко отсюда. На родине моей. Где жили предки, где остались их могилы. Я давно там не была и вряд ли уже когда-то буду. Это боль моя, но не самая страшная. - А какая страшнее? – вырвалось у Лены. - Какая? – Сона села на стул, широко расставив колени, так, что просторное платье обтянуло их, и сразу стала похожа на скалу, так окаменело и потемнело вдруг ее лицо. – Самая страшная боль - это та, что у моих родителей могил нет. Как и у старшей сестры. Я не смогла их похоронить. - Почему? - Ты знаешь, что такое погром? Нет? Да и откуда тебе! Не дай Бог узнать тебе, что это такое! Это страшно. Потом уже был большой, когда всех… всех… А наше село было маленьким, на границе и к нам приходили давно и долго раз за разом, не давая поднять детей, не давая жить… - А почему вы не уехали оттуда? - Как оставить свое место, детка? Родное? Сложно… - А что такое погром? Как это? - Это… Когда приходят чужие люди и говорят, что твоего места здесь больше нет. И жизни нет больше тоже… Что не можешь ты помнить, не можешь говорить на том языке, на котором с тобой говорили твои родители и их родители… Нам так сказали. Точнее, я это слышала из комнаты такой, потайной, куда нас, младших, родители спрятали. Кладовка такая маленькая. Отец ее переделал зачем-то накануне. Выход сделал отдельный во двор. И когда к нам пришли, он нас туда спрятал, а дверь из комнаты подпер буфетом. Успел… Буфет этот был большой, дубовый, прабабки моей. Шесть мужчин его с места сдвинуть не могли, когда мать уборку делала. А отец его, как перышко передвинул и поставил, закрыв нас от беды… Откуда только силы взял... Вот, что любовь родительская сделать может, девочка! Помни об этом, когда свои дети найдут тебя. Не помни о том, что мама тебе сказала. Горе меняет людей. Выворачивает душу. Сжигает сердца. И остается только пустая оболочка, которая ищет, куда приткнуться. Где найти покой, которого, возможно, никогда уже и не будет. - Вы говорите это так, как будто испытали на себе. - Так и было. Только я не осталась одна ведь. У меня было чем заполнить эту пустоту. Две сестры и брат, которые остались на моих руках. И ничего за спиной, кроме сожженного дома. Я не буду тебе рассказывать, как мы выбирались тогда из села, как добирались до дальней родни, которая помогла на первых порах. И никого из своих детей я не потеряла. Всех подняла и на ноги поставила. Лейла моя и Арсен – внуки брата. А есть еще дети и внуки сестер. И даже правнуки у меня уже есть. Вот, Лейла скоро еще одного подарит и будет еще одно счастье! - А почему вы не с ними живете, а отдельно? - Потому, что не отпустило меня до конца. И я кричу по ночам, пугая тех, кто рядом. Поэтому, я и живу здесь, а не со всеми. В гости хожу часто. Но, жить буду здесь, чтобы не волновать. Пусть у них будет спокойна душа. Пусть живут они в радости, не думая о моих проблемах. - А свои дети? Есть у вас? - Нет. Когда мне было? Нужно было этих детей на ноги поставить… Сона замолчала и опустила голову. Лена подалась вперед и спросила: - Только поэтому? - Нет… - Сона подняла голову и посмотрела прямо в глаза Лене. – А ты умная! Это хорошо. Главное, ум свой береги и не показывай его кому не надо. Правильно поняла. Не только поэтому. - А почему? - Потому, что любила я одного из тех, кто пришел в тот страшный день в наш дом и лишил меня его. Сильно любила. Больше чем родителей. Готова была бросить все и идти за ним, если позовет. - Он не позвал… - Нет. Хотел, я знаю. Может, поэтому и пришел в тот день. Чтобы помочь… А, может, и нет… Он даже не знал, что я жива осталась. Они ведь тогда долго не искали, быстро все решили. - Вы очень сильная… - Нет! Не было во мне никакой силы собственной. Была чужая. Детей, которые меня держали, ведь не могла же я их бросить, родственников, которые приняли и помогали, чужих людей… Всех, кто был рядом. Их сила была во мне. Понимаешь? - Кажется, да. - А теперь моя сила будет в тебе. Поняла? Теперь моя очередь ею делиться, как когда-то делились со мной. Здесь будет твое место, пока я тебя с рук на руки мужу не передам, поняла? Эй! Только не вздумай плакать снова! Ты даже не представляешь, что тебя ждет! Я ведь из тебя жену делать буду! Учить буду! Как Лейлу мою учила, как сестер своих. Чтобы все умела, все знала. Чтобы мне стыдно не было. Сона хрипло рассмеялась, глядя на лицо Лены. - Правильно боишься! Есть чего! Слово свое Сона знала и держала. Через два года Лена научилась готовить так, что заткнула за пояс даже Лейлу, которая приезжала навестить родных. - У тебя вкуснее получается! Что добавила в фарш? – Лейла уплетала крошечные, размером в палец пирожки и разглядывала подругу. – Как ты? - А хорошо! Все благодаря бабушке Соне. Если бы не она… - Ай, девочка! Не хвали меня сильно, а то загоржусь и меня в рай не пустят! – Сона смеялась, карауля турку, стоявшую на огне. - А разве я неправду сказала? Интонации Лены так похожи были на Сону, что Лейла покатилась со смеху. - Воспитала ты ее, бабушка! Молодец! Вся в тебя! - Еще нет. – Сона вдруг посерьезнела и глянула на Лену. Лейла, ничего не понимая, ловила взгляд подруги. - Что такое? Случилось что-то? - Сама рассказывай. Пойду, прилягу. Устала. – Сона разлила кофе по чашечкам и вышла из кухни. - Лен? Что происходит? Лена не хотела рассказывать о том, что творилось у нее на сердце последние два месяца. Но, глядя, как Лейла смотрит на нее, нехотя кивнула: - Мама болеет. - Это так серьезно? - Да, Лейка. Серьезнее некуда. Ей осталось всего ничего. Она же в моей больнице лежала. Я все про нее знаю. - Так ты с ней не виделась? – Лейла аж подскочила на месте. - Нет… Не могу заставить себя… - Лена! Ты что? А ты подумала о том, что потом и захочешь, а не сможешь? Не с кем будет видеться! Понимаешь ты это? И прощать тоже будет некого! - Не кричи, Лей. Все я понимаю. Но… не могу я… Как вспомню, как она меня, так… А если бы Арсен тогда мимо не ехал? Если бы не Сона? Где бы я была сейчас? Мать обо мне сильно думала, когда променяла на мужика? Который, кстати, бросил ее сразу же, как только узнал, что она заболела! И не только ее бросил, но и сына! Лейла ахнула и рухнула обратно на стул: - А где Павлик сейчас? - В приюте. Мне не отдали его. Работа у меня есть, а жилья нет. На то, чтобы квартиру снять – денег не хватает, даже с учетом того, что я подрабатываю. - А почему ты в материнскую квартиру вернуться не можешь? - Она меня выписала. Документы нужны, чтобы опека мне Павлика отдала, а их нет. Ох, Лейка, я не знаю, что делать… - Лена обхватила голову руками. – Я уже спать перестала. Не могу не думать о том, как он там, маленький. - Если бы так о нем переживала, то не здесь бы сейчас сидела, — отрезала Лейла и поднялась. – Поехали! - Куда? - В больницу! - Зачем? - А где мать твоя сейчас? Там? - Нет. Выписали ее уже. - Значит, домой к тебе поехали. - Я мириться с ней не буду! - А и не надо. Пусть она с тобой мирится. А ты прекращай думать о себе. Лучше о Павлике подумай! Вот о тебе никто не думал – хорошо тебе было? То-то! С матерью Лена все-таки помирилась. Правда, случилось это за два дня до того, как Наталья, измученная болью, совершенно изменившаяся внешне и внутренне, ушла, попросив-таки прощения у дочери, которая два месяца ухаживала за ней. А заодно бегала по инстанциям, оформляя документы и спрятав подальше обиду. Думая только о том, как забрать домой брата поскорее. И Лена, глядя в глаза измученной матери, где плескалась боль, не имевшая сейчас никакого отношения к болезни, не вспомнила ничего из того дня, который разделил ее жизнь на до и после, а вспомнила почему-то далекое утро, когда ей было лет пять или шесть. И красивую, молодую свою маму в красном сарафане в горошек, которая кормила ее черешней. Черешня эта была большая, желтая как солнце и сладкая, как мамины поцелуи. И не осталось вокруг ничего, кроме этого ощущения счастья, давно забытого и потерянного Леной. И слова сорвались сами собой, возвращая покой в сердце: - Я прощаю тебя, мама… И когда-то сказанное Соной обрело, наконец, смысл и вес: - Отпускать надо обиду. Гнать от себя, как бешенную собаку. Потому, что отравит тебя, не давая радоваться жизни. Не позволит увидеть больше ничего светлого и хорошего. Будет тлеть в сердце, пока не уничтожит тебя, не оставив ничего. Сложно это. Знаю. Но, нужно тебе больше, чем тому, кого тебе простить придется. А еще неделю спустя Павлик, крепко вцепившийся в руку сестры, зайдет в квартиру, поднимет глаза на Лену и спросит: - Теперь я насовсем дома? - Да, маленький! Теперь мы дома. Здесь наше с тобой место, понимаешь? И мальчишка кивнет так серьезно, что Лена поймет - вот теперь точно все правильно и всё на своих местах. © Copyright: Людмила Леонидовна Лаврова, 2022 Свидетельство о публикации №222111101119 #авторскиерассказы #опусыирассказы #чувства
- Две женщины сильно за семьдесят... Подслушиваю: - Ну, и что он, не звонит? - Нет. - А ты? - И я нет. Я не могу, я девочка. - Тьфу на вас, так и помрете, без радости. Давай я тебя научу. Звони ему и говори спокойно так: " Ты звонил? Алло, алло, ничего не слышно, что ты хотел?". - А если он скажет "Ничего не хотел" ? - А ты ему опять: " Ничего не слышно, заходи сегодня, что-то со связью, жду тебя сегодня в 7" - А если он не придет? - Тогда позвонишь мне, я приду. У меня и шампусик уже есть. Тут они замечают меня и безудержно ржут обе. Желаю нам всем так под восемьдесят , девы мои... #опусыирассказы ©
- На вокзале. Ждaл на Курском вокзале Москвы электричку. Подошла женщина и спросила у меня мелочь на покyпку хлеба. На вид одета она была нормально, опрятно и ничем не была похожа на вокзальных бродяг, стреляющих себе на похмелье. Так как я попал в перерыв большой, часа на полтора, я спросил у нее, что у нее случилось? Взяли в ларьке чай с пирожками и сели в пустую электричку, чтобы она могла спокойно покушать. Она рассказала мне историю своей жизни. Ей 60 лет. Всю жизнь работала проводницей на поездах, одна растила сына. Пока была жива ее мама, бабушка присматривала за сыном. Ну как - то так случилось, сын связался с плохой компанией, стал потреблять наркотики. Сел в тюрьму, вышел, выгнал мать из дома, спустил "по вене" квартиру матери, сел по новой в тюрьму и где-то там умер в разборках... Женщина поехала в Москву, дома нет, жить негде, родных нет. Жила по вокзалам. Где выгонят ретивые охранники, она на другой вокзал перебиралась, благо их в Москве много. На работу ее не брали, мол возраст не подходит. Куда не глянь, откуда не посмотри на эту историю, везде полная безнадега и огромное невезение. Что делать и как ей можно помочь в этой ситуации я не знал. Единственное, что смог сделать на тот момент, предупредил своих друзей из милиции Курского вокзала, чтобы не гоняли ее из зала ожидания. И показал ей места, когда и во сколько приходят кормить бездомных люди из благотворительных организаций. Где помыться, где можно получить мед. помощь. Оставил ей свой номер телефона. И на этом мы расстались. На основной работе поехал по делам, висит объявление на остановке: "ТРЕБУЕТСЯ КОНСЬЕРЖ", сорвал без всякой мысли и положил в сумку. Дома нашел снова это объявление и вспомнил про эту женщину с Курского вокзала. Поехал, нашел ее на вокзале и позвонил работодателям, поехали на собеседование. Объяснили ситуацию и ее приняли на работу. Можно жить в этой консьержной комнате, все же лучше чем на скамейке и под бубнеж громкоговорителей. Она там смогла устроиться на две ставки и еще взялась мыть подъезд и лестничные марши. Она оказалась очень талантливой художницей-самоучкой, расписала картинами холл своего подъезда, везде рассадила на этажах цветы и сделала пепельницы для курящих жителей. Подъезд был выставлен на конкурс лучшего подъезда в районе. Моя знакомая на очень хорошем счету у администрации ТСЖ, и главное, она встретила в этом же подъезде такого же одинокого старика и они решили пожениться. Когда я смотрю на судьбу этой женщины, я верю, чудеса еще случаются, и есть на небе Бог! Я не мог спать ночами, думал ну как можно ей помочь? Что тут можно сделать для нее? Пройди я мимо объявления, была бы она еще жива? Ведь она призналась мне, что была готова кинуться под поезд от безнадежности и тщетности устройства своей судьбы. Не проходите мимо нуждающихся судеб, друзья! Будьте внимательны вокруг себя. Автор #истории #опусыирассказы
- Люда обожала своего котика Беню - метиса перса и сибирца. Беня был рыж, огромен, пушист, умеренно плосколиц и чрезвычайно солиден. У Бени имелось свое кресло, на которое больше никто не покушался. А покусившихся немедленно настигала расплата: на одежду налипали длинные, мягкие бенины шерстинки, которые очень трудно было отчистить. Пил Беня только из ведра - неизвестно, почему, но миски не признавал. Вставал на задние лапы, передними цеплялся за край, и так утолял жажду. Поэтому для Бени в ванной всегда стояло полное ведро, в котором ежедневно меняли воду. Бене можно было всё: его не ругали за то, что взбирался на стол и обследовал поверхность на предмет забытых вкусностей. Конечно, на столешнице тоже оставались рыжие шерстинки. - У нас котовая шерсть вместо приправы, - любила говорить Люда. И всегда добавляла: - Надо понимать, что в доме с животным идеальной чистоты добиться трудно. Завел животное, относись спокойно к шерсти и некоторому беспорядку. Если ты поклонник стерильности, не держи дома зверей. Все соглашались, потому что знали, как Люда любит своего котика. Квартира у Люды была небольшая - двухкомнатная хрущовка-"распашонка", да еще и в спальном районе. Но места хватало для них с мужем, сына и всеобщего любимца Бени. Жили дружно, но мечтали о квартире побольше. Люда с мужем неплохо зарабатывали, и откладывали деньги на обновление жилья. Наконец, когда сыну исполнилось двадцать два, мечта стала реальностью: муж Люды купил шикарную трехкомнатную квартиру в новостройке, в отличном районе. В квартире была огромная кухня, широкий коридор, просторные комнаты. Отгрохали ремонт, купили дорогую мебель, нафаршировали квартиру всяческой техникой. Старую хрущовку оставили сыну - пусть живет и радуется. Правда, у него с работой было так себе, еще не нагулялся парень. Ну да ладно, решили родители. Перебесится - все нормально будет. Пригласили друзей на новоселье. Накрыли роскошный стол, хорошее вино - рекой. За исполнение мечты. Гости квартиру одобрили, восхищались Людой, ее мужем, их чувством стиля, прекрасным видом из окна, идеально подобранными к белым диванам шторами... - А где Беня? - вдруг спросил кто-то. - Ему-то новое жилье понравилось? Надеюсь, вы его первым в дом пустили? Примета есть такая, на счастье. Люда с мужем переглянулись. - Ой, извините, - протянул незадачливый гость. - Ужас какой, - подхватили дамы. - Мы не знали... Все стали наперебой выражать сочувствие и вспоминать, каким прекрасным был Беня. Получалось, дожил он до двенадцати лет. - Да нет, вы не так поняли, - рассмеялась Люда. - Все с ним в порядке. Живет у хороших людей. - Как это?.. - Сначала сыну оставили, но он ухаживать за котом не хотел, молодой, гулять ему надо. А тут кот... Ну и отдал кому-то из знакомых. За столом повисло недоуменное молчание. Почему-то гости старались не смотреть в глаза хозяевам. - Новая квартира, белые диваны, сами понимаете, - безмятежно сказала Люда. - А тут рыжая шерсть... История реальная, изменены только имена. Диана Удовиченко в группе #ОпусыИрассказы
- Ради внука Стволы деревьев мелькали бурой рябью. Позёмка мела за окном старого дребезжащего автобуса. Видимость плохая. И как водители ездят в такую погоду? Сплошная белая мгла за окном. Но Мария Семёновна была благодарна им. Она едет уже вторым автобусом с пересадкой. Дымы из труб домов селений, которые они приезжали, коротко, низко трепались ветром над вереницей неприютных домов. Люди грелись от печек, от тепла друг друга, и ещё от того необъяснимого, что грело дом изнутри. Мария представляла лица живущих там людей, обстановку. И вот, казалось, стоящие в ледяном поле дома уже вселяли и в нее тепло и уверенность. Марии Семёновне эта уверенность была очень сейчас нужна. Они так правы в своей любви, а она не права. Автобус шёл нескоро. Было зябко, дуло по ногам, пахло бензином. Марию немного продуло на станции. Нашла время для путешествий! В последнее время вдруг почувствовала, что идут годы, организм стал изменять, да и болезнь подкосила. Но Мария все равно была рада, что едет ... Извелась вся. Лучше уж от ворот поворот получить, лучше занесет пусть её этими снегами, чем вот так ... ночами не спать, мучиться. Вот с гулом нагнал их тяжёлый бензовоз, порожняком грохочущий по тракту. Посигналил – поздоровался и быстро понёсся дальше. Вот так бы быстро сейчас и оказаться там – уже на месте, – подумалось Марии. Чтоб позади уже все, а то волнительно. Как её встретят? Там, куда она ехала, не то, чтобы видеть, даже слышать её не хотели. Номер её, видать, заблокировали. По крайней мере, так объяснил ей Витька – племянник. Но Мария ехала. И вот это место – Семенов. Они въехали в небольшой городок. Казалось, очень долго колесили по его улочкам и, наконец, остановились на небольшой станции. Мария поплотнее натянула шапку, поправила шарф. Она знала только адрес и никогда не бывала в этих краях. Обратилась за подсказкой к вышедшей из того же автобуса, что и она, женщине. А она ей: – Да что ж Вы в автобусе не спросили? Вам бы пораньше выйти, было б ближе. Это вот где мост переезжали, прибрежная улица. А теперь вам надо возвращаться, вон там остановка, переходите. На второй маршрут Вам. Мария перешла дорогу и послушно встала на остановке. Несмотря на такую погоду, народу здесь было немало. Так ведь будний день и время обеденное. Мария увидела очередь у ларька, доносился запах сдобного хлеба. Она проголодалась. Настолько спонтанным и быстрым было это её решение – поехать, что она даже не взяла перекусить. Какое там – с собой, она даже не позавтракала. Ночь не спала, проплакала, а в пять встала с постели и быстро собралась. Казалось, долетит стрелой. Но вот уже обеденное время, а она ещё не доехала. Автобуса видно не было, и Мария встала в конец очереди у ларька. Долго балагурил с продавщицей рабочий в оранжевом жилете, набирала разнообразные булочки, как будто на пять семей, старушка. Мария поглядывала на дорогу – вдали автобус. Она быстро вернулась на остановку, но автобус был не тот. Мария опять встала в конец очереди. Почти прямо перед ней ларек закрылся – продавщица громко и безапелляционно объявила, что у нее перерыв. Мария ждала автобус, спрятавшись от ветра за ларек. Его не было минут двадцать. Но вот она уже выходит на нужной остановке. Спросила, миновала аптеку, какое-то заводское здание с зарешеченными окнами, потом серый кирпичный дом с продовольственным магазином во весь первый этаж, а там пестрели такие аппетитные продукты... Но сейчас не до них. Сейчас она уже в самом конце своему пути, и будет ясно – зря или не зря она ехала. Но в любом случае дело будет сделано. Снег не прекращался, а ветер, как препятствующая злая сила, мешал идти, не хотел, чтоб она дошла. Но Мария, закутавшись шарфом по глаза, все равно отчётливо видела улицу и перекрёстки, центральную площадь и белую ленту реки. Она напряжённо, до слёз, вглядывалась в номера домов, утирала выбитые ветром слёзы. Где-то здесь, на этой улице, в этих домах будет расти её внук. А она может и совсем не увидеть это. И все зависит от дня сегодняшнего, от этой встречи. *** Она вспоминала розовенького малыша с любопытным личиком, таким родным, таким похожим на своего отца – её сына. Тогда, когда появился он в их доме, также вот мело. До его появления все было просто прекрасно – готовились к свадьбе, которая запланирована была на апрель. Мария Семёновна была счастлива: будущая невестка была из областного центра, познакомились с сыном они на учебе. Милая, приветливая, умненькая, а ещё и обеспеченная. И хоть Мария никогда и не была так уж меркантильна, но и не маловажно это в жизни. Молодые уже сейчас занимались обустройством новой квартиры, купленной дочери родителями, готовились к шикарной свадьбе в хорошем ресторане, а Мария гордилась тем, что и она не стоит в стороне, помогает– на свадьбу сына вовремя денег отложила. Тогда она ждала как раз будущую сваху и детей, они должны были подъехать на машине завтра, сваха сама водила. Мария готовилась. Уже освободила вешалки в прихожей, убрала все лишнее, уже кипело и пеклось, уже поглажена свежая скатерть. И тут... Постучали. Мария широко открыла дверь, не боясь запустить холод – в доме котел, натоплено до жары.#опусы Да и, если б чужие, Верба б лаяла, а тут – молчок. Мария улыбалась, хоть и устала, но настроение было прекрасным. На пороге дома стояла девушка, узкоплечая, тонкая, на плечо накинута сумка, нахлобучен капюшон куртки, а в руках увесистый свёрток – ребенок. – Вам кого? – почему-то весело спросила Мария. – Здравствуйте, Якимовы здесь живут? – лёгкий парок дыхания. – Здесь. А кто Вам нужен? – Мария припоминала, где могла видеть она эту девушку. – Мне Саша нужен. Саша Якимов. – А его нет, приходите завтра, если надо. Он приедет. – Завтра? Нет. Завтра – не могу, мне сегодня надо. Я издалека приехала. Мария отстранилась, приглашая девушку в дом. С ребёнком же, да ещё и из далека. – А зачем он Вам? Может я что-то передам. Девушке, казалось, было плохо. Одной рукой она освобождала шею от шарфа, другой с трудом держала ребенка. Мария подхватила кулёк с малышом и посмотрела на младенца. И охолонуло. Сначала не поняла, а через минуту все осознала. Это ребенок Александра. Она вспомнила: девушку эту видела в их селе раньше. Год назад бегал Сашка в столовую леспромхоза, а она там не то практику проходила, не то работала ... Мария отступила, ошеломленная. Девушка зашла, присела на пуфик. Мария держала малыша на руках, а самой хотелось повернуть время вспять – зачем открыла? Вот не открой она дверь, и мир остался бы таким, каким был: светлым и радостным, наполненным предвкушением счастья для сына. Хотелось потеснить девушку за дверь, сунуть ей ребенка, закрыть дверь и забыть ... как и не было. – Девушка, я же сказала, он будет только завтра. Ничем не могу помочь, – голос предательски подрагивал. Девушка посмотрела на неё так, как будто потеряла последнюю надежду. – Да, я поняла, – опустив голову тихо произнесла она. А потом чуть смелее. – А разрешите я у вас ребенка хотя бы перепеленаю и покормлю. – Ну, вообще-то ... я занята, – так хотелось, чтоб она ушла, – Ну, перепеленайте. Девушка разделась, прошла с сумкой в комнату, куда Мария уже положила мальчика. Челка её прилипла ко лбу, мокрая от снега, вид совсем усталый, измученный. Мария вспомнила свою будущую невестку и подумала, что разница колоссальная. То ли эта угловатая некрасивая и плохо одетая девица, то ли её милая современная невестка. И куда Сашка смотрел? И как побыстрее её выпроводить? – Тихо, Димочка, тихо, – успокаивала она плачущего ребенка. А Мария рассмотрела розовенькое тельце, любопытные и внимательные глаза. Чаю Мария все же предложила. Лучше б и не надо. Вот за чаем все и началось. Людмила, как звали девушку, вдруг начала жаловаться на жизнь, заявила, что ребенок от Саши, что не знает теперь куда ей с ребёнком ехать. Мария молчала сначала, поджав губы. А Людмила жаловалась. После роддома возвращаться в общежитие, где она делила комнату с девчатами, было нельзя. А дома её встретили крайне плохо. Кому понравится, что нагуляла? Саму её воспитывали тетка и бабушка. В доме живёт семья тетки, средств у Людмилы нет... Разругались через некоторое время, и из дома, практически, выгнали. Вот и приехала к Александру от безысходности. Саша знает о ребенке, но старательно ее игнорирует. Все, чему так радовалась Мария, чем так хвасталась перед соседями, все могло пойти прахом! Из-за этой глупой девицы! А кто виноват? И тут Марию понесло. Чего только не наговорила она тогда. И о женской чести, и о распутстве, и о том, что раньше себе такого не позволяли. И о том, что " это ещё доказать надо", и о том, что жизнь сыну она никаким шалавам испортить не позволит... Вспоминать было даже стыдно наговоренное тогда. Кричала долго, пока девица заворачивала своего ребенка, пока собиралась сама. Кричала до тех пор, пока та не собралась сделать шаг за порог. – Да погодите Вы! – что-то кольнуло в груди, – Давайте я вам такси хоть вызову до станции и оплачу. – Не надо, – сначала сказала девушка, а потом посмотрела на ребенка и передумала, – Вызовите! И оплатите ... холодно очень, не застудить бы. Так и сидела она на пуфике одетая, молчала, пока не приехала машина. – Может заплатить Вам? – с вызовом предложила Мария. – За что? – Чтоб забыли сюда дорогу впредь, не придумывали небылиц, ну, и Александра, конечно, забыли, – говорить о том, что сын женится Мария предусмотрительно не стала, вдруг да надумает палки в колеса вставлять. – Я уже забыла, – сказала спокойно со вздохом, – Больше Вы обо мне не услышите, вот как только уеду... Считайте, что нет у него сына, и внука у Вас тоже – нет, – и она с какой-то болью посмотрела на младенца. – Я уже забыла. Больше Вы обо мне не услышите, вот как только уеду... Считайте, что нет у него сына, и внука у Вас нет, – она грустно посмотрела на младенца. *** С того момента прошел год. Он был таким разным. Весной пролетела свадьба, молодые упорхнули в заграничное путешествие. Мария молчала о том визите девушки Людмилы. Приглядывалась к сыну порой, хоть дома бывал он не часто. Нет, не заметила, чтоб грустил он или переживал. Видно, совсем не думает о том, что есть у него сын. А Марии всё думалось. В груди порой нехорошо так становилось от чувства стыда, от греха на душу взятого. И однажды летом, когда сын приехал к ней без жены, все же завела разговор – спросила. Сын раскричался, замахал руками, заходил по комнате. Только теперь Мария поняла, что знал он всё и сразу, что признавать дитё своим совсем не хочет, и тема эта для него очень больная. Это только казалось, что не думает он об этом, на самом деле тоже совесть ест. Поэтому так и кричит, оправдывает себя, обеляет... Именно поэтому. У сына в городе вроде все было отлично. Настолько, что к матери он ездить практически перестал. Закрутился его бизнес, было некогда. Но если б только это. Вдруг Мария осознала, что сын вообще ее игнорирует. Как-то опять завела разговор она о внуке и такое услышала... – Ты опять за свое! Нет у меня никакого сына. Одна дура соврала, другая поверила. У тебя маразм, мать, уже, ага – старческий. Ты проблемы себе сочиняешь на ходу! Мне стыдно тебя в гости звать, веришь? Вообще из ума выжила! Мария верила. Не так давно отмечала юбилей сваха, в ресторане гуляли. Та звонила – приглашала, невестка звонила, а сын прилетел – отговаривать. Мол, ничего там хорошего, далеко ... дома сиди. Стал сын, как чужой. Весь дерганый и раздражительный. Все мысли о деньгах, о бизнесе, о себе. Он много хвастался и мало помогал. С детьми они с женой решили подождать. Аня открывала салон, он крутился и там ... Не до детей сейчас. Мария уже тогда почувствовала неладное. Сон приснился. Как будто стоит она на высокой горе, и вдруг толкает ее кто-то. И вот она заскользила по траве, катится, и видит, что наверху на горе он стоит – сын Саша. И уже не от камней под лопатками больно, а от осознания того, что сын толкнул... И вскоре Мария разболелась, да так сильно, что попала в реанимацию. Диагноз известный – дышать нет сил.#опусы А перед глазами он – мальчик этот, всего мельком виденный. Там, на больничной койке она себе слово, что найдет внука, что будет просить прощение. Сын звонил, но в больницу не приезжал. Аня приезжала, невестка, передавала кое-что. Видеться было нельзя, карантин. Но ... Долго шло восстановление. Обещания, данные перед страхом смерти, отошли на второй план. Поправилась – и ладно. Чего только себе не наобещаешь в пылу горячки! Да и где их искать, девушку эту с внуком? Да и надо ли искать... Но как-то случайно от знакомой с леспромхоза услышала она разговор о том, что на областной ярмарке та встретила бывшую работницу их столовой. – А сейчас опять нам работник нужен. Звала я ее. Да нет. Не пойдет. Ребёночек у неё родился, и не замужем, вроде. Говорю ей – подумай. Вот бы такую, как Людмила нам прислали. Вот девка была золотая! И повар, и кондитер, и человек хороший! – А где живёт она? Не знаешь? – Сказала, что снимает. Там же, где и жила, вроде, живет, в Семенове. А тебе зачем? – Надо мне, Зин. Потом расскажу. – Так ведь у меня телефон её тетки есть. Она Гали нашей знакомая, через нее и устроилась сюда Людмила. Вот держи ... Мария набрала вечером, опять сердце мучило. Тетка сначала сказала, что телефон Людмилы удалила, что та ободрала их, как липок, и ничего о ней сейчас она не знает. Но, когда Мария передала привет от общей подруги – Галины, мило заворковала, вспоминая прошлое, та немного обмякла. Нашла и номер телефона Людмилы и даже новый её адрес. Мария позвонила на следующий день, всего один раз. Сбивчиво пыталась поговорить, но Людмила положила трубку, как только поняла, кто звонит. Больше Мария не дозвонилась. А потом махнула рукой, решила, что сделала все, что могла. Нет – так нет. Она пыталась исправить ситуацию. Но если человек сам не хочет! Пыталась забыть, не думать, не переживать. А боль не давала... И вот недавно позвонила сваха. Вести были печальные – молодежь разводится. Причина – Саша загулял. Нашел себе развлечение где-то на работе. Смятение перед случившимся навалилось. Не возможно было сразу осмыслить происходящее. Сын, как всегда, кричал, оправдывался, и валил все прегрешения на Аню. Поливал ее такой грязью, что Мария бросила трубку. Это слышать было невозможно. Для неё открылось новое настоящее, неожиданно придавившее её своей тяжестью – её сын – подлец. Его поступок в отношении собственного сына ничуть не тревожит его. Его измены жене, его слова в отношении Ани, его слова, сказанные матери... – все это её сын. Это она его таким вырастила, она где-то недосмотрела, за работой своей, за тем, что в главный смысл вложила, чтоб одет-обут был не хуже прочих, чтоб денежки были отложены. Работала, как проклятая. А он.. а он сам себе предоставлен. Вот и он теперь за большими деньгами тянется, а в душе – пустота. Что теперь сможет сделать мать? Начать с себя... *** Белым занавесом спускался на землю снег. Ветер поутих. Мария подошла к неказистому черному бревенчатому дому. Да, это был тот самый адрес. Калитка открыта. Двора вроде как и нет. Какие-то ящики навалены кучей и занесены снегом, дровница слегка расчищена с одной стороны, следы, узкая тропинка к крыльцу. На верёвке пестреет белье. Мария подошла к двери, почувствовала жар в лице и в руках. Отерла лоб и подняла было руку, чтоб постучать, но замерла, услышала громкий голос: – Дима! Дима, ты опять. Нельзя туда. Нельзя, – а потом раздался обиженный детский плач.... Мария перекрестила дверь, а потом перекрестилась и сама. – Ну, Господи, помоги. Она дождалась, когда ребенок успокоится и постучала. Дверь очень быстро открылась. За дверью – Людмила, руки в тесте. У неё и бровь не дрогнула. Она тихо без удивления посторонилась, и Мария шагнула в комнатку. За ее спиной она притворила дверь. Мария помолчала. Людмила была все такой же – худой, незавидной, усталой. Темные подглазины расплылись на поллица. Около печи, почему-то за намотанной на ножки стола бечевкой, на красном ватном старом одеяле сидел мальчик. Он был уже такой большой, Мария не могла оторвать от него глаз, а мальчик смотрел на нее. Одет он был в колготки и теплые штаны, вязаный свитерок. В доме, несмотря на горящие в печи дрова, было прохладно. Домишко был настолько старый, что, видимо, уже не держал тепло. Домотканые полосатые половики, по стенам – узлы, у двери – ведра с водой. Но по всему видно, что хозяйка пыталась наводить здесь уют. Красивые занавески на старой раме окна, современная посуда на самодельном тяжёлом столе, какие-то невиданные Марией кухонные приспособления на печке, картинки на бревенчатых стенах, затыканных паклей, на старом холодильнике ржавчина прикрыта магнитиками. За простенком без двери – в узкой комнатке – разложенный диван со сложенным бельем, комод и небольшой узкий старый шкаф, оклеенный пленкой. На большой деревянной доске раскатано тесто. Людмила, ничего не говоря, отвернулась к столу и продолжила месить тесто, валяя кругляши в муке. Мария поставила сумку на пол, она ей все руки отмотала, сняла сапоги, спустила платок, и, не спрашивая разрешения, тихо присела на единственный табурет сбоку от стола. – Не ждала меня, небось, Люд? Людмила молчала, продолжала месить. Мария увидела, как малыш, её внук, аккуратно перелезает через веревки. Вот он перемахнул ногу ... – А я вот явилась. Об одном жалею – что долго думала. Давно надо было ... Впрочем, сразу надо было ... В общем, прости, Люд, зря я тогда ... Столько наговорила, так каюсь. Ты уж прости дуру старую ... И вот сейчас сильная, в общем-то, женщина – Мария совсем ослабела. Нервы, усталость – все поспособствовало, и Мария вдруг заплакала. Людмила не реагировала, продолжала нарезать и месить тесто. Только делала это ещё резче, сильнее, как будто не месила, а боролась с тестом или с чем-то внутри себя. Мария тихо плакала, утирала хлынувшие слёзы, сейчас вся жалость к себе выплеснулась наружу. И тут случайно подняла глаза. Мальчонка уже стоял у вёдер с водой, схватился за край, одно ручкой опёрся, а другой уже полез в воду. – Дима! – прыгнула она к нему, – Нельзя, Димочка! Иди ко мне... Она подхватила его на руки. А потом поняла, что пальто её мокрое, поставила его на пол и начала расстегиваться. – Ох! – Людмила оторвалась от теста, – Дима! Ты опять! – а мальчик спрятался за Марию и она, повесив пальто, ещё сопя носом от слёз, взяла его на руки. Людмила посмотрела на них и опять вернулась к тесту. Но сейчас она все убирала со стола, перекладывала на полки к печи. Потом загремела посудой, достала холодную картошку в кастрюле, хлеб в пластмассовой вазе. Поставила сковородку на плиту. Мария с Димой на руках присела к столу, показывала ему свои сережки, Дима очень заинтересовался. Людмила покрошила картошку, отложила нож и присела напротив по ту сторону стола. Клеёнку разгладила рукой. Дима держал бабушку за ухо. Мария посмотрела Людмиле в глаза, та глаза отвела и быстро сказала: – Я уж и веревками угол обвязала, а он все равно к этим ведрам лезет. Беда просто. А их сейчас на улицу нельзя, снег ведь, а мне больше и некуда тут. А печь мне надо... – А кроватки ... – заикнулась Мария... и поняла, что не стоит об этом спрашивать, наверное. Но Людмила поняла. – Нет. Кроватки нет. А зачем? Он все равно спит вместе со мной, на диване, – и Людмила, почему-то волнуясь, оглядела собственные стены. Мария кивнула. Все она понимала. И что денег у Людмилы крайне не хватает, понимала тоже. Было видно невооружённым взглядом. На плите уже шипела, потрескивала картошка. – Давайте поедим, – предложила Людмила как бы безапелляционно. Голос ровный и спокойный. Людмила усадила Диму к себе на колени и очень ловко, разминая картошку, начала его кормить. Ел внук с аппетитом. Мария тоже. Только сейчас она вспомнила, что очень голодна. А картошка была такой вкусной. Она сопела носом и как маленькая уплетала картошку. Людмила посматривала на неё немного исподлобья. А Мария не знала, что и думать. Неужели прощает? Или ... или сейчас может и выставит. Скажет, вернее, напомнит свои слова – "нет у Вас внука". А Людмила поглядывала на эту женщину и думала о своем. Вот перед ней сидит та, из-за которой она пролила так много слёз. Из-за которой ощутила себя распутной девкой. Та, которая выставила, когда и не знала Людмила куда ей с ребёнком податься, сын которой не хочет даже слышать о своем сыне... Тогда она с трудом доехала до общежития и направилась к заведующей. Той на месте не оказалось, и Людмила села перед вахтершей. Идти ей было некуда, вечерело. Вахтерша сжалилась, пустила. А на следующий день заведующая, которая всегда к Людмиле была предрасположена хорошо, немного помогла – нашла этот домишко какой-то знакомой, у которой недавно умерла мать. Правда мебели тут почти не было, одно старье, да и дом готовили под снос. Но пока жить было можно. Правда за плату. Девчонки собрали кто сколько может, заведующая добавила. Когда Люда сюда заселилась, прорыдала три дня, хоть давись. А потом взяла себя в руки. Надо было жить, Димка помог. Надо было платить за, хоть и плохонькую, но всё же – крышу над головой, надо искать работу. Поехала к тётке. Людмила была там, в доме, прописана. Предложила сделку – она выписывается, но за это ей заплатят. Просила немного, но разговор превратился в склоку. Иначе и не могло быть с её тёткой. Вскоре встретились, тетка осознала выгоду, сделка состоялась. И Людмила купила себе все, что нужно для кондитерского дела. Сейчас только её умение и могло спасти. Первые торты пекла соседям. Потом выяснила, что неподалеку от ее домишки расположена воинская часть. Привязала к груди маленького Димку, водрузила за спину табурет, в руки – сумку с пирогами и булками, встала в обеденное время рядом. Её выпечка разошлась влёт. Пошла и на следующий день, испекла втрое больше, но опять не хватило. А потом познакомилась с хозяйкой маленького магазина, и самой торговать уже не пришлось. Просто носила туда. И продолжала печь на заказ торты и пирожные. Ездила и сама по выходным на рынки и ярмарки, торговала своей выпечкой. Ушёл страх, Людмила поняла – выживет. Она была очень коммуникабельна, уступчива, легко сходилась с людьми, а её изделия были виртуозны и недороги. Она считала, что зимует здесь последний раз. Собиралась искать съёмную квартиру получше и поближе к рынку. Нет, она ещё кормила мясом только Диму, покупала одежду только ему, она не могла приобрести вещи дорогие для дома, но все равно это было уже другое время, не было безысходности. Самое плохое было позади. Позади слёзы, позади полное безденежье, опустошенность и депрессия. И зачем сейчас ей нужна эта женщина? Она нужна была раньше ... Но, глядя на нее, на бабушку своего сына, заплаканную, шмыгающую носом, с любовью глядящую на её малыша, такую поникшую сейчас, жующую пустую картошку, Люда понимала – вот так выгнать, как её когда-то выгнали, она не сможет. Уходила обида, проступал контур прощения. После обеда, пока Людмила убирала со стола, Мария села на пол, играя с внуком, но он тёр глаза. – Уложите? – вдруг спросила Людмила. – Конечно, – с радостью согласилась Мария. Она прошла в комнату, неся Диму на руках и так на руках его и укачала. Аккуратно уложила на диван, подложив подушку, чтоб не скатился, закутала. "Как же тут дует везде" – подумалось. – Спит, – Мария села к столу. Людмила молча крутила свои булки. – Зина тебя добрым словом вспоминает. Говорит – повар и кондитер от Бога. Им, кстати, опять повар требуется, ищут. – Я знаю, мы виделись. – Да, говорила она. Она и помогла найти тебя, Люд. Я ведь простить себя за тот поступок так и не могу. Плачу ночами, как вспомню, что внук где-то растет. Он ведь копия – Саша. А он, Саша, вроде и не хочет вспоминать о сыне. Стыдно мне, Люд. Прощение у тебя за такого вот сына приехала просить. – Да разве за кого-то прощение просят. Прощение человек сам захотеть должен. Вы ведь захотели. – Верно, – Мария распрямилась, – Верно, Люд. Бог – ему судья, а я сама себе суд Божий. Ты меня прости, а он – как хочет. Людмила молчала. – Как живёте вы тут? Дует ведь... – продолжила Мария, почувствовав сквозняк от ненадежного старого окна с облупленной краской. – Ничего. Тепло одеваемся, я пеку постоянно, от печки – жар. Это сейчас ветрено просто очень. – Снимаете? – Да... – Люд, может я и бесцеремонной тебе покажусь, но скажу все же... А если я вас с Димой к себе позову, поедете? – сказала, а потом затараторила, объясняя, – Ведь дом у меня большущий, а я одна. И работа есть там тебе, и знакомых много, Диму в садик потом определим, да и я не работаю уже, посижу... А? – Нет, не поедем. Спасибо... В груди у Марии нехорошо заныло, но Людмила продолжила: – Я вот так думаю. Коль хотите бабушкой Диме стать, я – не против. Приезжайте. А подрастет, и в гости отпущу. Но жить в дом к вам не могу поехать. Это же и дом Александра. А я – мать одиночка. Отца у Димы нет. Как же поеду я к Вам? – Так ведь мой это дом! Мой! Александр хоть и наследник, но там вообще не появляется.#опусы Редко когда... А в последнее время уж и не звонит. У него своя жизнь, Люд, а у меня – своя. Я вот в последнее время думаю, что нехорошего человека воспитала. Все о деньгах заботилась. А теперь вот и сбережения есть, а сына, считай, нет... Мария опустила руки, вспомнила о сыне ... расстроилась. – И все же – нет, – определенно сказала Люда, ставя булки в духовку, – Сын – есть сын. Не поедем. – Ну, так, значит так... , – Мария не стала спорить. И так уж хорошо. То, что простили её за прошлый поступок, за то, что год не знала внука – простили. Не много ли и без того уже..., – А ты булки на продажу печешь? – чтоб сменить тему, спросила. – Да, завтра на рынок пойдем. – С Димочкой что ли? – Конечно, я всегда с ним. – Так ведь метёт как! – Да, что-то сильно разыгралась вьюга, – с тревогой поглядывая в окно, согласилась Людмила. – Даа, – протянула Мария, тоже глядя на снежный вихрь. Людмила глянула на печь и, накинув куртку, слишком лёгкую, как показалось Марии, выскочила во двор за дровами. Пора было собираться. Мария совсем забыла о том, что не посмотрела расписание обратных автобусов. Настолько вся была погружена в итог этой поездки, что о возвращении и не думала. Ну, ничего. Доберется как-нибудь. Уж если совсем плохо, может и такси себе позволить оплатить. Сейчас она почувствовала, что очень вымоталась. Напряжение ушло – пришла усталость. Зашла Людмила, глянула на неё. – Подите, прилягте с Димой на диван. Вы устали. Мария встрепенулась. – Да что ты, Людочка, мне, наверное, ехать пора. Спасибо тебе, что не выгнала к ядрёной фене. Я ещё и автобус когда идёт – не знаю. Так что пойду потихоньку, – Мария начала одеваться, – Дима такой ... век бы с рук не спускала. А ты уж трубку бери, коль позвоню. Пожалуйста. И предложение мое в силе остаётся, а ещё ... прости, спрошу. Можно я денежек тебе подбрасывать буду, вот и сейчас бы дала, да обидеть боюсь... Того раза достаточно. – Не-ет, денег не надо. Но ... Мария замерла. – Я вот что предложить хочу, – продолжила Людмила задумчиво, – Мне завтра на рынок, так может остались бы Вы с Димой. Метёт, настудить боюсь его. Да и Вам сейчас – в метель, и автобус – будет ли, – пока Людмила это говорила, Мария уже кивала и начала снимать опять пальто, – Вот только у меня один диван. Спать-то как? – Мария застыла, потом опять надела пальто. – Ну вот что. Я в магазин, я останусь. Тут недалеко магазин видела. Я быстро. И не успела Людмила очухаться, как Мария, подхватив маленькую свою сумку, скрылась за дверью. Она вернулась на автомобиле. Водитель разгружал детскую кроватку и всё для неё. А ещё теплый женский пуховик, а ещё утеплённые штаны для внука, и, конечно, продукты: там была и колбаса, и сыр, и фрукты, и каша малышам... Людмила сердито брюзжала, ругала за покупки. Штанам для Димы, правда, порадовалась, а за пальто–пуховик начала высказывать. – Это матери моего внука. Прими, Люд! Так порадуешь. Померяли. Чуть великоват, но так даже лучше. И Мария осталась на выходные, на две ночи. Потихоньку возилась с нехитрым хозяйством и внуком. По дороге на рынок Люда узнала точное расписание, и в понедельник Мария уехала. Она ещё не знала, что через пару дней вернётся и заберёт Диму к себе на целый месяц, потому что Людмила позвонит – попросит. Ситуация её будет почти безвыходная. Сообщит о том, что сильно заболела и ей надо лечь в больницу. Но, конечно, она поправится и приедет потом к ней, к Марии, даже погостит. Нет, жить они вместе не будут, но у Димы будет любимая и единственная бабушка, у которой он будет проводить почти все летние месяцы. А сын ... Есть надежда, что и у него что-то встрепенется внутри. Не каменный же он. Мать будет надеяться на это. А сейчас Мария возвращалась одна. Стволы деревьев опять мелькали бурой рябью.#опусы Солнце светило где-то позади старого дребезжащего автобуса. Лес замер в безветренном оцепенении. Прошли ветра. И во всем была яркая щедрость и ожидание чего-то лучшего. В сияющем белоснежном свете, как-то по особому торжественно замерли дымы из труб домов селений. Люди грелись там от печек, от тепла друг друга, и ещё от того необъяснимого, что грело дом изнутри. Мария улыбалась – она тоже грелась от тепла своей любви. Она устала за эти дни очень, но сейчас, казалось – она готова обнять целый мир. По душе были и эта зима, и ширь полей, и это удивительное, ни с чем не сравнимое ощущение полета, так радующее сердце. Стволы заснеженных сосен мелькали и растягивались в сплошную серую ленту. Мария клевала носом от наступившего покоя. И во сне перед глазами в снежном пространстве двора бегали, семенили маленькие ножки внука, которого Марии так хотелось коснуться, так хотелось взять на руки. Теперь у нее есть внук и есть – ради кого свернуть горы. *** Самое главное, друзья, это покой душевный ... А каяться никогда не поздно. "Таким образом многие грешники превращались в святых" – Святитель Игнатий. Автор: Рассеянный хореограф в группе #ОпусыИрассказы
- Хорошая всё же Света Ну я ей покажу ну погоди у меня, от змея подколодная, чухонка, я тебе устрою ты смотри - ка, гадина... Дарья Степановна просто пылала праведный гневом. Ты надо же, вот зараза, а этот тоже, сидит нюни распустил, его мать родную унижают, издеваются, а ему хоть бы хны. Погодите, отольются кошке мышкины слёзки. Дарья Степановна спешила на трамвай, она не замечала что толкает людей, злобно бурча себе под нос, залезла в трамвай, села на первое попавшее место и уставилась в окно. -Гадина, гадина, - шепчет женщина, у неё даже давление поднялось. Когда Миша женился, Дарья Степановна очень обрадовалась, и то, парню тридцать лет, а он всё безхозный. Она бы давно уже пристроила сына, да зная его характер сильно и не лезла, мог перестать общаться просто напросто. Слава богу нашлась и для Миши женщина. Хорошая такая, глаза живые, умные, не разболтанная, вся живая такая, худая только очень. Но Дарья Степановна решила что это не беда, были бы кости, мясо нарастёт. Откормим, подумала она, станет сытой, да гладкой. Утром, как только молодожёны вернулись из путешествия своего, свадебного, кстати тоже могли бы и поэкономить денег-то, можно было и на даче отдохнуть, всю неделю нет никого, ну Серёжа Танюшкин, племянник Мишин там сними побыл бы, дак он что? Нечто помешал бы ребёнок? Как раз бы присмотрели за ним, а Танюшка бы отдохнула. Нет же, на острова им надо, Робинзоны, да это она, это Светка эта, чёрт бы её побрал, она всё выдумывает. Ой, господи, да как лучше она хотела. Утром -то встали, а мамка им оладушков нажарила, какао наварила, вещи в стиралку закинула, пол подтёрла. Они обалдели конечно, ну а кто не обалдеет, встал, а у тебя и оладушки, и какао, и чистенько, и вещи стираются. Что же так не жить. На третий день принцесса эта, Светка, из спальни не вышла, а Миша ключи велел от квартиры отдать. Ох, и ругалась тогда Дарья Степановна, даже давление скакануло, Миша испугался так, да и эта забегала. А потом и забыли вроде по ключи-то, но Дарья Степановна так думала, а оказывается нет, утром сегодня пришла, открывает, открывает, а никак не может. Давай стучать в дверь, когда поняла что не может войти. Соседка вышла, давай ругать, чего мол, хулиганите, нет молодых, уехали с вечера куда -то. Потом уже узнала,у той же соседки, что по наущению змеи этой, Светки, к родителям её уехали и замок поменяли в дверях. Пылает праведным гневом, злится, она с утра встала, пирогов напекла, везла им, а они... Слёз от злости сдержать не может, квартира так- то Мишина, эта там никто, распоряжается ишь. Шторы поменяла, весёленькие такие на кухне были, в цветочек, ситчик лежал, ещё Миша маленький был, с мышатами, такой хороший, пошила на кухню шторочки, к свадьбе им гнёздышко готовила, посдирала, посдирала ведь а, вот же змея подколодная. Каких то непонятных полосок навешала, как дома, так окна поло- голо у них, смотри кто хочет, не уюта ничего. Жалюзи видите ли ей надо, барыня, тьфу. Не в своей квартире, а распоряжается. тихой сапой залезла. #опусы А ведь такая спокойная была, такая тихоня, а ты гляди что творит, увезла дитё не пойми куда и трубки не берут, телефоны по выключили. Да это она, она змея Светка, она науськала. Ииии, тихонько заплакала Дарья Степановна, ииии. -Даш, ты что ли? А я смотрю, ты не ты. Дарья Степановна смотрела на усевшуюся рядом женщину. Римма, точно, вместе работали. Она даже Катерину свою за Мишу хотела выдать, да тому что-то не понравилось, они даже встречались какое-то время. Дарья Степановна очень хотела тогда породнится с Риммой, даже обиделась на сына. Римма была её начальницей, и иметь в родственниках такую личность, было бы очень замечательно. Так думала тогда Дарья Степановна. Она повернула голову, сделав плаксивое выражение лица, пахнущая пирогами, со слезами на глазах, даже сама у себя женщина вызывала жалость. -А я смотрю, ты не ты. От своих еду, - не обращая внимания на состояние Дарьи Степановны говорит Римма, - ух, упехталась, пока дошла до остановки да зять что-то там уехал по делам, а так бы отвёз меня домой. Катька замуж вышла, ой, ты не поверишь, такого парня себе нашла, золото, а не мужик. ЗавтрИк в постель, ой не могу, Катька не умытая, с нечищенными зубами, а он ей кашу с кофием в постель волочёт. На кухню Катерину не допускает, сам всё готовит. Да потому что она у тебя не умеет ничего, - думает Дарья Степановна, - помню чай заварила и то, бабкин нюхательный табак с заваркой перепутала. Мужик -то бурду всякую поел, то и решил видимо сам готовить, чтобы не отравится, - со злостью размышляет про себя Дарья Степановна. А Римма всё продолжает хвалить зятя, который достался ей, как он Катюшку бережёт, как любит, на руках носит. Хорошо что Катя...дождалась его не выскочила замуж за кого попало. От, стерва, это же она Мишу кем попало назвала, - думает Дарья Степановна. - А твой-то Миша? Всё так и холостякует? -С чего бы это? Полгода как женился, сноха...золото. Мам, да мам, с языка не спускает. Ой как приду, не знает куда посадить, вот...ночевала у ребят, так она с утра встала, пирогов напекла, мне сунула, говорит, возьмите мама, с папой почаёвничаете! Золото, а не девка. Поехали к сватам, те тоже зовут, довезли до остановки, я отправила, говорю поезжайте мы с папой вечером приедем. Ой, такая девка, такая девка, а как Мишу любит, пылинки с него сдувает он конечно тоже, уважает и любит свою женщину. Мир и гармония у детей, слава богу не женился на ком попало, а то не знаю, жил бы словно раб на галерах, ой, Римма моя остановка, пирожок будешь? Светланка у нас такая затейница, с разными начинками стряпает. Дарья Степановна сунула онемевшей Римме в руки пару пирожков и вышла быстро не на своей остановке. Увидев стоящих мальчишек, студентики подумала она, подошла к ним и угостила пирожками. Мальчишки сначала отнекивались, стеснялись. -Берите берите не бойтесь, денег не возьму, забыла совсем, балда старая, что сын с невесткой к её родителям с вечера уехали и попёрлась в гости с пирогами кушайте на здоровье, кушайте. -Какая добрая и хорошая бабушка, - услышала Дарья Степановна, - угу, ещё и молодая, мне кажется это не бабушка, а добрая тётушка. повезло её сыну... Отчего -то развеселившись Дарья Степановна потопала домой три остановки. Она вспомнила лицо Риммы и начала хихикать домой женщина пришла в прекрасном настроении. Вдруг позвонил сын. -Мам, привет, мы со Светланкой уехали к её родителям, связи не было всю дорогу, она меня запилила что я забыл сказать вам что уедем. Там я замок сломал нечаянно, не тот ключ воткнул и прокрутил, пришлось всю начинку менять. У тёть Светы, с третьего этажа там ключи мы для тебя оставили, возьми у неё. -Даа. Аггааа, - Дарья Степановна была как во сне,- да нет, сыночек, зачем мне ключи, вы со Светочкой приедете, пригласите в гости, тогда и приедем. -Дарья Степановна, - Света взяла трубку у Миши, - вы простите нас, правда я думала что Миша сказал вам, так неудобно. -Всё хорошо, Светланка, - пролепетала Дарья Степановна, - всё хорошо, отдыхайте. -Мама с папой в гости вас приглашают, приезжайте, мы вас все ждём! -Да мама, - взял трубку сын - приезжайте с папой. -Хо...хорошо, сыночек, мы приедем... Катится по дороге весёлый, синенький автомобиль сидят там весёлые родители Мишины. -Эх, хорошо, что Миша на светланке женился! -Угу, - кивает папа, -хорошо... Мавридика де Монбазон #опусыИрассказы
- 24-летняя молодая женщина решилась на смелый шаг и вышла замуж за 72-летнего уважаемого профессора. Несмотря на возрастную разницу в 48 лет, Дарье удалось найти общий язык с этим умным и интересным мужчиной. Их встреча произошла в магазине, а затем продолжилась через интернет. Двигаясь к своей судьбе, Дарья проявила невероятную решимость и отправилась к своему будущему мужу, который искал серьезные и стабильные отношения. С годами семья стала их главным приоритетом, и после свадьбы в 2020 году они стали счастливыми родителями двух детей. Дарья не испытывает страха перед финансовыми трудностями, так как она предприниматель по природе. У нее есть свой собственный онлайн-магазин и она занимается торговлей косметическими средствами. Вместе с тем, ее присутствие в социальных сетях привлекает внимание не только благодаря ее бизнесу. Отношения Дарьи с мужем, которому ее отец, предприниматель и профессор, на полвека старше, вызывают любопытство у многих. Некоторые люди подозревают, что Дарья стремится к этому браку ради материальных выгод. Однако, на самом деле их союз основан на искренних чувствах и уважении друг к другу. Недавно муж Дарьи отметил свой семидесятый второй день рождения и стал отцом впервые! Это доказательство того, что иногда мечты превращаются в явь.
- "Вы что-то потеряли" Вчера иду утром на остановку, туман, мороз, бррр. Тут около меня пробегает девушка, видимо спешит куда-то. Обгоняет она меня, пробегает немного, и тут у неё из сумки выскакивает какая-то коробочка, хз, может с косметикой или еще с чем. Ну я коробочку подобрал и стал бегом догонять девушку, чтоб отдать её вещь. Девушка прыткой оказалась, еле догнал её у самой остановки. Отдышался немного, говорю: — Девушка, вы что-то потеряли - и отдаю ей коробочку. Она обрадовалась, поблагодарила. Тут к нам подходит какой-то парень и обращается ко мне: — Блин, чувак, ну ты затопил, думал не догоню тебя. На, держи, у тебя бумажник из сумки выпал. Поблагодарили мы друг друга, посмеялись и собрались расходиться, как тут к парню подходит злющий дед и говорит ему: --Ты сосвсем оглох чтоли, на всю улицу тебе кричу, ты не оборачиваешься. Держи, выскочило у тебя из кармана, когда около меня пробегал. - и протягивает парню его наушники. Постояли мы, посмотрели, вроде дед ниче не потерял и пошли по делам.(с)
- Эту историю я услышала где-то год назад. Весь наш маленький городок потряхивало от смеха при произнесении двух слов - молись и кайся... Молодая пара уезжала на уик-энд то ли отдохнуть, то ли поработать, во всяком случае, важен тот факт, что их 2-летнее чадо было оставлено на попечение любящей бабушке. Милый малыш хорошо покушал, посидел на коленях, поиграл с игрушками. И вот, через пару часов пребывания внука в объятиях бабушки, начались её мытарства. – Молись и кайся, баба! Молись и кайся!.. Поначалу бабка шутила и переводила внимание ребенка на другие забавы, но призывы юного проповедника были неумолимы - молись и кайся! Всё бы ничего, но связи с родителями не было, и раньше вечера воскресенья не ожидалось. В последующие два дня бедная женщина молилась, читала "Отче наш". Не знала в чём, но честно каялась. Маленький пророк, превратившийся в великого инквизитора не унимался - с криками и воплями призывал молиться и каяться... К вечеру долгожданного воскресенья бабушка ела "Ксанакс", запивая валерианкой и тихо всхлипывала. В дверь позвонили. Переступив через порог, мать верующего младенца услышала голос, полный нетерпения и надежды: – Мама, молись и кайся, мама! Пару минут было достаточно, чтобы оценить то чистилище, в котором жила её мать последние два дня.. Ещё минута понадобилась, чтобы достать из сумки с вещами ребёнка любимую его книгу - "Малыш и Карлсон". Автор неизвестен
- Μне 20 лет. Я подpaбaтывaю убоpщицей в огpомном cупеpмapкете. Ηедaвно, когдa я мылa пол, ко мне подошел дедушкa cо cловaми: «Спacибо вaм зa чиcтоту! Я знaю, кaкой это тpуд, — caм мыл полы 20 лет», — и поклонилcя. Кaк же меня тpонулa его похвaлa, a тем более поклон... Я зaплaкaлa. *** Еду cегодня в метpо, cлушaю музыку, a pядом cо мной подcaживaетcя женщинa. Βежливо просит выключить телефон, у нее кардиостимулятор барахлит. В этот момент можно было заметить, как весь вагон начал выключать телефоны. *** Со мной в реабилитационном центре лежит двухметровый мужчина лет сорока пяти. Ему очень больно заниматься ЛФΚ, но он ни мускулом не показывает, какие адские боли терпит. Сегодня ему привезли его огромного пса, и он, обняв eгo двумя рукaми и рыдaл в гoлoc. *** Кoгдa я был мaлeньким, бaбушкa прихoдилa c рынкa, принocилa мнe вcякиe вкуcнocти и гoвoрилa, чтo зaйчик пeрeдaл. А ceйчac oнa лeжит, пoчти нe хoдит, и я eй принoшу вcякиe вкуcняшки и гoвoрю: «Бaбуль, я oт зaйчикa принec». Люблю cвoю бaбулю. *** Кoгдa у мeня oбнaружили рaк, нaшa кoшкa cпaлa пocтoяннo нa мнe. Πoтoм oнa зaбoлeла, у нee тoжe oказалась oнкoлoгия. Тeпepь oна умepла, а я выздopoвeла. Плачу и благoдаpю ee за всe, вeдь у мeня муж и двoe дeтeй... *** Лeтoм шла oт мeтpo мимo двopа. Сидят папа с дoчкoй. Μужчинe лeт 30, дoчкe пpимepнo 4-5. Папаша сидит, психуeт. Слышу, кpичит мнe, мoл, дeвушка, пoмoгитe. Дeти — святoe, peшила пoмoчь. Пoдхoжу, и oн пpoсит мeня заплeсти дoчкe двe кoсы. Очeнь улыбнуло это мeня. Зaплeлa. Дeвчушкa поцeловaлa мeня в щёку. Довольнaя тaкaя. Βидaть, долго пaпaня пыжилcя нaд коcичкaми. А вcё потому что мaмa в комaндиpовкe. *** Никогдa нe cчитaлa голубeй умными птицaми. Но, нa днях в cоceднeм подъeздe умepлa бaбушкa, котоpaя коpмилa бeздомных животных. Нa ee голоc cбeгaлиcь вce окpecтныe кошки и cобaки. И пpилeтали гoлуби. Κoгда из пoдъезда вынесли гpoб с телoм, слетелoсь oгpoмнoе кoличествo гoлубей. И пoтoм, кoгда бабушку увезли, птицы еще oкoлo часа кpужились над двopoм. Стoлькo гoлубей сpазу я не видела, даже кoгда бабушка их кopмила. *** Стoю в магазине, не замечаю oбъявления, чтo теpминал не pабoтает. Тoваp пpoбили на кассе, а налички у меня нет. Πpoдавец уже начинаeт вoзмущатьcя, а дeвушка в oчepeди за мнoй пpoтягиваeт 100 pублeй и гoвopит: «Раccчитайтe дeвушку, мы c нeй пoтoм cами pазбepeмcя». Κoгда я пoдoшла к нeй и пpeдлoжила пoлoжить eй эту coтку на тeлeфoн, oна убeжала co cлoвами: «Πoтoм тoжe кoму-нибудь дoбpo cдeлаeшь. А я oпаздываю на pабoту». *** Автовокзал. Очередь у кассы . Обращаюсь : - Через 5 минут уходит мой автобус.Разрешите купить 2 билета. Люди расступились. Я подошла к кассе. НА БЛЮДЕЧКЕ лежали уже 2 БИЛЕТА, Πoмoгая, мы нe cтанoвимcя cвятыми. Μы cтанoвимcя нopмальными! #литература
Лента
- 18 ноя 2023Прикреплённое событие16+Показать ещё
Хотите познакомиться с биографиями наших авторов или оставить благодарный комментарий для наших авторов или для группы - вам сюда.
Дружный коллектив группы #опусыИрассказы решил предоставить Вам такую уникальную возможность.
Здесь Вы найдете биографии как молодых, только начинающих свой путь творцов, так уже авторов имеющих признание и заслуги в литературных кругах.
Вы узнаете, что наши авторы живут в разных уголках мира, мы этому рады так как группа наша международная и нас объединяет творчество.
Обратите внимание на хештег, Вы сможете им воспользоваться для быстрого поиска произведений понравившегося автора.
Пприятного знакомства.
Свой отзыв вы можете оставлять в комментариях к этой